Несчастный случай.

Лучший друг женщины, если верить Долорес Клейборн. Продумывается особенно тщательно, поскольку не терпит провала: никакой адвокат не сможет оправдать умысел и спасти от Статьи 105 УК РФ, ч.1, Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, от шести до пятнадцати лет лишения свободы.

Глава 3.

Эгоистка.

БОЛЬНОЙ БОМОНД.

Очередной неопытный дамский угодник умер от чрезмерной дозы нейростимуляторов в постели своей супруги. Вскрытие обнаружило целый букет разрешенных сильнодействующих препаратов. Женская половина клубной Москвы погрузилась в траур. Пора задуматься: ненасытные светские львицы планомерно уничтожают трудоспособную провинциальную молодежь.

«Рублевская правда», 5 декабря 2006 г.

К началу тысячелетия выделился как класс блистательный тип современных женщин – круг избранных, с отчетливыми запросами и вполне платежеспособный. В нем влечение – только повод, базовый инстинкт – власть. Владельцам развлекательных заведений потребовалось создать полную иллюзию доминирования. Всем было бы спокойнее, если бы эти женщины просто пользовались услугами, как мужчины в публичных домах, а не влюблялись бы, как простые русские бабы.

1.

Первый юбилей одноименного клуба праздновался три дня. С театрализованными постановками: костюмированными – в начале вечера, и разоблачительными – в процессе. По такому случаю выписали буквальных мачо - из дружественных стран Латинской Америки. Всего выматывалось до пятидесяти танцоров за вечер.

Клуб «Эгоистка» - воплощенная мечта феминисток пользоваться мужскими привилегиями. «У меня есть только я, и все, что движется вокруг и рядом, существует исключительно для меня». Господствует желание превзойти мужчин мужскими методами, даже в мужских фантазиях, и занять наконец место мужчины-победителя. Антураж – комфорт: показная роскошь, царская кухня (но все же преимущественно витиеватые сладости и низкокалорийные морепродукты). В Crazy-меню четко: цена, время. В отличие от мужских меню, где только фантазии и никакой логики.

Катерина, кубанских кровей казачка, выписала на сутки за тридцать тысяч симпатягу Павку по инерции, ради продления веселого праздника: так редко пила, что трудно было остановиться. Следовало по случаю испытать полный упадок за двое суток до новых трудовых будней. Ласково пощипывала за попки солнечных мальчиков:

- Откуда вы, зайчики?

- Сами мы из Москвы.

Только Павка честно оказался из Лепетовки и грамотно открывал шампанское.

Убийственный миф: «женский алкоголизм не лечится». Четкая установка и полная чушь, но, видимо, кому-то на руку: даже пытаются законодательно протащить право на стерилизацию. Первой из немногих излечившихся считается Эдит Пиаф, впрочем, немедленно после этого наскочившая на наркотики. Лечили ее варварски: хорошим красным вином, понижая дозы и доводя до бешенства. Женский организм действительно тяжелее переносит алкогольное отравление, что быстрее подсаживает на запои: в малых дозах, без опьянения, тихие, физиологически обусловленные запои. Женская психика действительно катастрофичнее переносит стыд и физиономию в зеркале. Тем значительнее победа женщины и пути ее достижения.

На самом деле: с особенным рвением на избавление от алкогольной зависимости реагирует именно женский организм. Всего лишь от четырех до шести месяцев – и полностью восстанавливаются абсолютно все органы и системы: и мозг, и сердце, и ливер весь. Мужчинам такое не снилось. Происходит естественное омоложение, волосы блестят, глаза, поднимается тонус, подскакивает сексуальность – природа требует продолжения. Главное – не травмировать женскую психику полным запретом на алкоголь. Как и вообще какой бы то ни было обреченностью.

Катерина пила, потому что монтировать наше TV с пьяных глаз оказалось намного проще. Она работала со времен расцвета, с эпохи гласности, с пламенными ребятами компании «ВиД». Учреждали каналы, газеты, журналы, выкупали подъездами генеральский Сокол, удивлялись одному миллиону в год. Потом посыпалось. Как-то ласково, под благовидным предлогом, убирали яркие лица. Без особых скандалов. Телевизионщики в них, как правило, не засвечены, они внимательно отслеживают собственную репутацию: электорат в подавляющем большинстве сидит в телевизорах, а не в интернете. Все успокоились после секс-компромата на надоевшего морализатора  Киселева. Впрочем, говорят, что размещение фотографий на сайтах контролировала лично его жена.

Информацию в новостных программах заменили на пропаганду, раздали редакторам согласованные «стоп-листы». Проблемы придумывали сами и благополучно решали. Тонкий писатель Сорокин, известный до этого узкому кругу московских филологов, был удостоен «нашистами» высокого звания «калоед» и растиражирован, как какой-нибудь пацанский Карецкий. Маленьких «лимончиков» сажали в тюрьму, как взрослых, сюжеты о зарешеченном Ходорковском чередовали с крупными планами яиц Фаберже от хитрого Вексельберга. На страну опустился нескончаемый вечер юмора.

Катерина пила – и тихо пила, и лихо, но алкоголизм как диагноз исчез немедленно, как только она выгнала мужа. Шумный и большой пьяница мозолил глаза соседям по Петровскому переулку – первому московскому элитному комплексу, сохранившему, кстати, в распальцованном центре деревенскую поленовскую атмосферу.

Просто резинового мужика женщине недостаточно, он должен хотя бы уметь говорить «мама». Поэтому Катерина время от времени снимала мальчиков, желательно первозданных – из «La Bamba», к примеру, предварительно распалившись ритмами сальсы и меренге. В депрессивных городках за годы реформ созрело целое поколение беспринципных мальчиков. Голодные волчата бегут в Москву с готовностью потерять свободу в клетке.

Самцы-красавцы на самом деле всего лишь раскрыли затаенную мужскую зависть к положению женщин: мужчина пашет в поте лица, выстраивает карьеру, а женщине стоит лишь переспать – готова карьера, любовница ластится – и забирает плоды тяжелого мужского труда. Нельзя не отметить, с какой подозрительной легкостью мальчики ломанулись на наше место.

Павка – мощная плоть и веселый щенячий запах. К тому же не рядовой альфонс с манерами официанта, а продвинутый секс-гигант: видимо, в юности попал в хорошие руки. Словом, Геракл. У Геракла, кстати, был еще тринадцатый подвиг, о котором мужчины почему-то предпочитают не знать: он оплодотворил за ночь пятьдесят дочерей афинского гражданина Феспия. Уже года два Павка кувыркался по тетушкам похотливым беспечным ангелом, восхищался всеми, вполне сознательно хотел бы радовать всех. Прекрасные незнакомки – какими-то придурками брошенные, перемещаются по клубам в чудовищном сочетании сладострастия и отчаяния, а он не хочет, чтобы они после любви чувствовали себя виновными и несчастными.

Энергичная Катерина – типичная клоунесса, излюбленный образ Тулуз-Лотрека. Хотя, конечно, женщина смешить не должна – это женщину должны смешить. Классическая феминистка – ходячая иллюстрация к издержкам массового сознания. В том самом виде: в претензиях на мужские роли, и такая же потасканная с утра. Всерьез воспринимала рассказ о том, что шотландские феминистки надели юбки. Между делом честно была помешана на фаллической символике, и XX век для нее начинался «Толкованием сновидений». Что не мешало ей, впрочем, в реальной жизни, при свете дня, быть убежденной сторонницей Карен Хорни, определившей зависть мужчин к потенции материнства.

В дамских клубах устраивала с подружками еженедельный шабаш. Отбраковывали или рекомендовали друг другу переходящих мальчиков. Катерина – ценитель опытный, ее бы не удивило решение Тулуз-Лотрека поселиться в публичном доме и переводить проституток в категорию культурных сокровищ.

Париж конца XIX века теперь – московский beau monde. Буржуазных устоев еще не заведено, как и отвращения к буржуазным ценностям. Здешнее общество, видимо, больше располагает к правилам, всегда холодным и бесчувственным – абсолютно. Придумывали себе покой, как в замке – Снежная Королева, меняли мальчиков, осыпая одинаковыми игрушками. По жесткому райдеру в отсутствии перспективы. Мальчики в свою очередь рассчитывали на стабильность, в идеале – на ключи от московской квартиры и твердое содержание. Все было бы сладко, гладко. Но Катерина влюбилась, даже не потратившись из вежливости на подарки. Посулила Павке все свое нехилое состояние – после брака, чем нарушила правила невинной игры. Одержимость не знает правил.

2.

Изначально стриптиз – искусство раздеваться под музыку. Наши мальчики показать искусство не успевали. При первом движении, под оглушительный топот и визг, голодные женщины рвали танцоров на сувениры.

В конце девяностых годов, с открытия «Hungry Duck», когда стриптизеров в Москве было человек десять, смотрели на них недоверчиво: считалось, что все эротические зрелища существуют, естественно, для мужчин – неважно, какой ориентации. В будни, в пустые дни, чтобы хоть как-то заполнить зал, хозяева клубов придумывали тематические вечеринки. В то, что выручку можно иметь от женщин, никто не верил: русские женщины привыкли, чтобы за них платили. А черный менеджер Джонни на этом сыграл и использовал наших мужчин – перестал их пускать. С шести часов вечера проходили только девчонки, набивалось шестьсот-семьсот. Их бесплатно поили в баре исключительно крепкими напитками, чувствовали они себя великолепно – а тут еще стриптизеры. Танцуя, боялись публики: обычная мужская озабоченность – ничто по сравнению с чудовищным женским голодом. Потом запускали мужчин за хорошие деньги, в баре взвинчивали цены до предела, до беспредела: те все равно платили, потому что приходили на все готовое, на полуголое.

Клуб «Голодная Утка» известен как самое гиблое место в мире.

Девочки выросли, потребовали себе респект. Женское самосознание развивается по двум сценариям: «Красная Шапочка» и «Эгоистка». Каким будет третий, нетрудно себе представить.

Павкино тело терзалось как пушечное мясо, каждую ночь подвергаясь безжалостной экзекуции. Он жил в Петровском как в «Хостеле» неутомимого наставника  Тарантино. И ждал как праздника прогулки в общество, где мог утешиться в своей VIP-ложе высоким званием простого зрителя. Беседы поддерживал грамотно, даже не слушая: business, shopping and fucking. В отличие от рядовых мужей, сопровождал в Третьяковский проезд безо всякого раздражения.

- У тебя же дороже, чем в Париже, мать, - бросала Катерина хозяйке чего-нибудь типа  «Gucci».

- Ладно, пошли на склад, - сдавалась хозяйка. – Здесь тебе не Париж – Китай. Процентов на семьдесят.

И Катерина смело затаривалась контрафактом, пошитым в подвалах гостеприимного Подмосковья, которое давным-давно перешло на нелегальное положение.

Павка мирился и с тем, что в мужских магазинчиках типа «Zegna» ему уготовано то же самое.

Катерина одевала его сама, часами. Кстати, затронем миф «женщина долго собирается». Обычно сборы не проходят без крика:

- Милая, ты не видела мои носки?

Потом подбираются галстуки, подогревается кофе, готовится что-нибудь на скорую руку перекусить, потом все дружно разыскивают ключи, мобильник или бумажник. Только после этого женщина наконец собирается, а мужчина нервничает в прихожей. Сопровождающий нас мужчина – самый серьезный дамский аксессуар.

Любил ее Павка? Пожалуй, да, он всех своих тетушек всегда любил. Обоим было комфортно: он сильный, она голодная, он неприкаянный, она – заботливая. Словом, никаких неудобств по поводу возрастного мезальянса, напротив: естественная интеллектуальная и физическая гармония.

Никого не пугают и легко объяснимы возрастные перетасовки. Большинство супругов остаются вместе десятилетиями все-таки ради детей. Дети выросли, и к пятидесяти – свобода? После стольких лет совместного, сквозь зубы, сосуществования – какая там интимная жизнь?

Женщина хуже выглядит, муж – никакой любовник. Его еще стимулируют молоденькие тела – он стремится к ним. А женщина с опытом не пугает, а привлекает необузданного здорового жеребца. Все ясно. Предельно просто и справедливо.

У нас не только разные причины брака, но и разные причины развода. Мужчина сам, как правило, не уходит, его уводят: его привлекают новые, свежие, хотя бы потому что новые. Женщину подталкивают к разрыву пьянство, нищета, предательство и измены.

Ситуацию усугубляет опять-таки надлом эпох.

В последнее время во множестве популяций увеличивается количество женских особей, а мужские, напротив, обнаруживают в себе женские признаки. В принципе, мужские особи и не нужны природе в таком количестве.

Современная декоративная медицина уже освоила немыслимые прежде возможности внешней молодости и свежести, женщина – это глянец. Бальзаковский возраст сегодня – не тридцать, а пятьдесят. А вот внутренние мужские функции, к сожалению, с годами ослабевают, и в такую эпоху - особенно. Отмирают за ненадобностью? Увы, возрастной расклад изменился на руку женщинам.

Катерина до Павки не беспокоилась по этому поводу, но в угоду обществу, получив молодого мужа, ушла в неврозы. Родинки казались крупнее, поползли  пигментные пятна – белые – по рукам, по шее. Поневоле полюбила солярий – как покойники, наверное, любят гроб. Демонстративно уплетала пирожные: никто же не знал, какие неимоверные усилия она прилагала потом в тренажерном зале к тому, чтобы забыть о проклятых презентационных пирожных. Косметологов одаривала щедро, как рыцари – оружейников. Принимала любовь как последний и решительный бой.

3.

Женщинам надо предвидеть. Что делать, надо подозревать. Мало настоящих мужчин, их мало, реальных – реально мало.

Ожесточенная одержимость Катерине не помогала: Павка, к обеду выспавшись, торчал огурчиком, потом до ночи катался черт его знает где. Говорил, что объезживал новенький «Jaguar», как она просила, – чтобы не выглядеть чайником, лежа в водительском кресле. Как не понять восторженного пацана, которого где-то принимают за крутого парня?

Трудно объяснить человеку без музыкального слуха, что музыка звучит фальшиво: вторая скрипка с четвертого такта играет на полтона выше, и духовые от этого идут в минор. Катерина слышала. Женщина не следит за логикой изложения, ей не нужно. Воспринимает десятки знаков одновременно: мимику, жесты, вчерашнюю торопливость, зевки, напряжение в голосе, небрежные, но продуманные слова. Короче, фальшь.

Мужская логика здесь бессильна, ей не обмануть слух. Мы по-разному воспринимаем мир, наши миры разные – параллельные. Знание всегда – дистанция, рассуждения – суета. Знание нам мешает. Открытость к чувствам безошибочно подсказывает ответ.

- Прости, я выгляжу глупо, - Павка развел руками. – Мужчина даже в постели выглядит глупо, потому что активен.

- Моей активности тебе не хватает?

- У тебя другие потребности, другие переживания, понимаешь? Ты не видишь разницы между процессом и результатом. А что такое мужской оргазм? К тому времени, как ты понимаешь, что он начался, он уже закончился. Из-за этой быстротечности и неуловимости становишься все больше к нему привязан. Я хочу освободить сознание. Не подавить, а пресытиться. Хочу, чтобы надоело.

- Езжай к себе в Лепетовку и заведи корову французской породы «лимузин».

- Прости. Хорошая моя, прости.

Он так печально ласкался, сомнений не было: гиперактивность – его мучительный крест. В конце концов, пусть эти девочки меняются, как гандончики, которые тоже какое-то время надеты на часть его тела. Глупо к ним ревновать.

Однажды, неплохо выпив, Катерина пригласила подруг и нарядила Павку в полноценную даму света – за подслушанный как-то в клубе его легкомысленный треп о том, что ее подружки похожи на трансвеститов.

- Учись, пока я жива, - Катерина крутила его перед зеркалом, как игрушку. – Все мужчины тайно хотят воплотить в себе женщину своей мечты. Хотят восстановить справедливость. Как тебе бирюзовый шарфик?

- Катюша, бирюзовый, мне кажется, полнит. Посмотри, какие щеки квадратные, побреюсь – вообще в зеркале не уместятся. А есть у тебя шиншилла? Хочу боа.

- Ты же не педераст, чтобы ходить в боа.

- Разве трансвеститы не педерасты?

- Слишком смешливы. Не бывает же трансвеститов без чувства юмора.

- Спасибо, хорошая моя, успокоила. Возвели напраслину на больших артистов.

Как он играл! Женщины такими кокетливыми не бывают. Подружки плакали и сюсюкали, как старушки с чужим ребенком. Резвились в очередь, целомудренно уединяясь в бордельно-бордовой спальной. Павка, умело простимулированный аналептиками, оставшимися от лечения абстиненции, радовался каждой смене партнерши. Катерина курила: такой вот похабной шоковой терапией избавляла себя от ревности.

Следующей ночью, вернувшись с записи кислая и выжатая, как лимон, Павлика она не застала. Правильно, у него же логика: мальчик получил индульгенцию. Кажется, пора сочинять свою сладкоголосую птицу. Пора уже о душе подумать?

«Страдание имеет смысл, если оно делает меня лучше. Если отпущу его, то стану мерзкой матроной, отыгрываться стану на мальчиках. Если же убью, буду вечно искать очищения, буду каяться – в очищении».

Он не способен быть верным – она так думает, ее прощение – проявление неуважения, но это же не так! Она не простит – убьет. Убийство в знак уважения.

Она бы делилась Павкой, но совсем не из альтруистических соображений. Альтруизм – всего лишь проекция себя на других, основан на чувстве вины, исходит из жалости: «Поступай с людьми так, как хотел бы, чтобы они поступали с тобой». А ей бы не хотелось, чтобы ее жалели, чтобы ей помогали. Если ты любишь только других, ты не любишь никого конкретно. Что доказывает пример Елизаветы I: из чистого альтруизма распутница Мария Стюарт казнена королевой-девственницей.

Эгоизм – достойный результат эволюции и честный признак любви. По собственной воле порадовала подружек, и ей – завидуют. Для собственной пользы купает в роскоши секс-машину, и будни – праздники. Если же Павка сбегает сам, то над ней – хихикают, что перечеркивает все ее жизненные интересы. Осталось решить, что важнее тешить: плоть или репутацию в обществе.

Никак она не хотела его терять, напротив – всегда искала. Поздно.

Или же, по московским переменчивым нравам, немного рано. Мальчики сами не верят в свою удачу: не могут же всерьез считать, что в этом и заключается их мужская священная состоятельность. А напрасно. Сеять доброе, вечное – тоже труд.

Стеснительных мальчиков лучше держать на дистанции мелких подачек: они же не рожают детей, отвечать им не за что. Надо бы было в бесстыдный праздник 25 мая Павку удивить равнодушием. Слушала бы, слушалась, доверила бы дело, в котором от него бы зависела.

Только не пугала бы властью и одержимостью – никогда. Сами мальчики нисколько не виноваты в мужских амбициях.

Павка вернулся под утро, отлеживался два дня. Оказался слишком чувствителен к аналептикам: помнил только, что было как никогда приятно, но после – труп, даже не пол-шестого. Катерина прониклась и рассчитала дозы, опытным путем, на Павке: бемегрид, клозапин, кофеин и корень жень-шеня. Ей выпал шанс остаться неповторимой. Теперь состояние и настроение домашнего скакуна программировалось, как дискуссия в прямом эфире. Наконец Павка опять сбежал, прихватив упаковку особенно любимого препарата. Определил ее выбор и больше не бегал.

«Смерти не будет». Кроткая, верная жена, желая вернуть любовь своего гиганта, насквозь пропитанного стимуляторами в рамках правил его профессии, откачивала его сама. Красивый до тихого плача, смотрел доверчиво, как она готовила кофеин, немножко больше обычной дозы. Улыбался во сне – уходил к какой-нибудь богине юности.

Теперь одинокая вдова подумывает устроить свою Варфоломеевскую ночь для мальчиков в женском клубе. Может быть, хочет войти в историю безбожной Москвы второй «черной королевой» Екатериной Медичи.

Примечание.

Катерина жалела, что не использовала оружие. Оружие – любое – фаллическое, орудие смерти – проникающее. Поэтому отравление – манера вкрадчиво-женская, что Катерину совсем не грело.

Женщины любят травить грибами. Способ и анекдотический, и королевский: от грибов погибали императоры, цари и папы. Словом, достойная смерть, которую, к счастью, не воспринимают всерьез в милиции.

Очень удобны грибы-двойники: бледная поганка, ложный опенок или мухомор зеленый – красивый гриб с оливковой шляпкой. Можно откушать вместе с потенциальной жертвой и при свидетелях – до семидесяти двух часов не наблюдается никаких симптомов отравления. Пока токсины не достигают мозга жертвы, вызывая необратимые изменения, сама отравительница благополучно пользуется пеницилином.

Хорош паутинник: первые признаки отравления могут проявиться только через две недели. Можно отъехать к морю и поправлять здоровье, пока у жертвы не наступит асфиксия или двигательный паралич.

Отравление ягодами – такими, как волчье лыко – относят как к рассмотренной нами естественной смерти в результате упадка сердечной деятельности, так и к несчастному случаю при обнаружении язв в кишечнике и на коже.

Но чаще всего в московских сексуальных драмах случаются обычные передозировки.