Мила ГЛАДУШ

                         МАРК ПАТЛИС

1.

Нашей пресыщенной и продвинутой публике уже недостаточно традиционного рестораторского набора: кухня, интерьер, сервис. Трапеза – русская медитация, погружение в атмосферу, оторванную от суетности и повседневности. Самые дорогие автомобили вечерами паркуются там, где работают классики жанра.

Марк Патлис: «Элитарность не может служить концепцией заведения, претендующего на актуальность».

Андрей Деллос: «Заведение должно быть концептуальным. Большинство модных ресторанов театрализовано».

Аркадий Новиков: «У нас ресторан – это развлечение, праздник. Редкое дорогое зрелище».

Деллос упаковывает в атмосферу, декорируя до мелочи постановку любимых книжек. До него считалось, что «у каждого свой Пушкин», теперь – один, на Тверском бульваре. «Шинок» - от Гоголя, разухабистый. «Де Люк» - откровение для каждой женщины: мужчины тоже, оказывается, ностальгируют по рыцарским временам.

Новиков – это наше все. Такая концепция. Заметил, что в отличие от француза русский человек за едой не говорит о еде. И обрушил пиршество зрелищ, тасуя рестораны с ловкостью гениального манипулятора. Первая же «Сирена» погрузила посетителей на морское дно поиграть в моряков затонувшего на вечер фрегата. «Кавказская пленница», «Белое солнце пустыни», «Царская охота», «Гранд-Опера», от статусных до забегательных, и всюду спектакль: официанты – актеры, Новиков – режиссер.

Патлис объединил трапезу и галерею, облагораживая едоков картофеля. Обеспеченная публика задает тон, повышает планку потребностей, благосостояние – тоже элемент культуры. Следует приобщать публику к культуре потребления и затем, в тонкости и роскоши вечных приобретенных ценностей, осуществлять повсеместно создание среды обитания.

Художественные выставки – не только вариант концепции заведения, но и возрождение традиции поддержки искусства.

Идея, казалось бы, некоммерческая, однако: сегодня в бизнес-среде принято коллекционировать искусство. Олигархи не замечены в сентиментальности: по словам экспертов, потенциал арт-рынка в России уступает только телевизионному. На Рублевке, в местечке с наибольшей плотностью миллиардеров на квадратный гектар, рухнуло множество элитарных, пафосных, распальцованных заведений. Но будет вечной Галерея «Дача» с «Верандой» - так никем и не превзойденное, классическое культовое заведение для тонких ценителей сладкой жизни.

Российский арт-рынок развивается по законам западного – казалось бы. Но там преобладает склонность к эксплуатации опробованных успешных проектов, у нас же отработанные схемы не впечатляют художника: он творит, потому что не боится провала.

2.

Коллекционер, фотограф и реставратор, известнейший в мире специалист по старинным коврам и гобеленам, владелец декораторского ателье имени самого себя, Марк Патлис – фигура патриархальная. Активно несовременная – как антиквариат, которому плевать на время. Его проекты обескураживают коммерсантов, привыкших к логике на уровне арифметики, но тем не менее: спокойствие, с которым Патлис игнорирует вопросы выгоды, полученной или упущенной, - это спокойствие внушает доверие. В окружении отполированной древней роскоши, в полумраке, без мобильной полифонии – проникаешься тем, что за прибылью не надо гоняться, как-то глупо.

Чего бы ни пожелали – все это у Патлиса было. Фотографии – те же окна, выходы в другое пространство. Трехмерное – замкнутое, освоенное в интерьере. Он создает миры. Наполняет их атмосферой, в которой время – категория относительная и непостоянная.

- Я считаю, что самая лучшая популяризация искусства – это возможность его купить. Музеи оторваны от человека. Пойти туда и подпитываться энергетически – замечательно, но давит табу: мне нравится вещь, но я даже не задумываюсь над тем, как хорошо было бы ее купить. Нет такой возможности. Публика богатая уже созрела, чтобы захотеть иметь искусство у себя дома. Другое дело, что в музеи, на выставки ходят люди заранее подготовленные: я хочу сказать, где-то следует их готовить.

- Посадить за столик в ресторане, как в школе за парту?

- Искусство – не предмет первой необходимости. Еда, машины, зрелища, и только потом – искусство. Для меня «Веранда» не была каким-то открытием, я давным-давно этим занимался, 22 года назад использовал рестораны как выставочные залы. Выставки и продажи были фантастические, газеты о них писали, Нью-Йорк Таймс. Иностранцы и стали первыми покупателями. У них это обычное дело, в ресторанах происходит масса всяких событий: показы фильмов, выставки живописи, графики, книги представляют новые, и нет деления на искусство низкое и высокое. Деллос – замечательный художник, а делает свои рестораны. Для меня ресторан – тоже произведение искусства, и я, честно говоря, только поэтому этим занимаюсь: создать ресторан – значит, создать динамичную картину, и люди – ее участники, им интересно, какой-то сюжет внутри развивается. Это театр, живопись, музыка. Если в ресторане есть такая деятельность – прекрасно. Не просто пыльные мертвые картинки на стенах.

Галерея открылась в 1997-98 году. Не то чтобы рублевская публика на тот момент уже созрела, но нужно было туда так или иначе вводить культуру. Поначалу казалось странным, что в таком ширпотребном месте могут выступать Башмет или Ростропович. Сейчас это уже общая технология.

- Тогда на Рублевке шел строительный бум, люди самые разные появились.

- Самые разные, ну и что? Любой человек, интересующийся искусством и испытывающий какое-то желание иметь его у себя дома, представляет для меня интерес. Я не делю людей на тех, кто очень хорошо разбирается в искусстве, и на тех, кто вообще в нем не разбирается, мне все равно. Изначально возникла идея некоего трансформера, со всевозможными коллекциями. Ни в коем случае не дизайнерский магазин, как сегодня модно, хотя и это присутствовало: я сам был Байером, покупал, выставлял самые неожиданные вещи, имеющие, на мой взгляд, отношение к искусству. Вещи, сделанные руками, очень качественно. Я считаю, что хороший ремесленник имеет прямое отношение к искусству. Систематически галерейной деятельностью в ресторане почти не занимались, именно поэтому из некоего тщеславия я в ресторане выставил свои работы. Это всегда проще: ни с кем не надо обсуждать цену. У меня принцип, может быть, не вполне коммерческий: если человек хочет купить дешевле, я соглашаюсь, мне все равно, у меня другие амбиции. Фотографии замечательно продавались – в ресторане, и для меня это было даже больше, чем признание. У ресторана была задача вытащить публику из-за высоких рублевских заборов. Люди тщательно оберегали свою приватную жизнь и не слишком охотно ходили друг к другу в гости, потому что это ко многому обязывало. Нужно было создать нейтральную территорию, где им было бы интересно собираться, это должно было быть неформальное какое-то место, не пафосное.

- На «Веранде» простая атмосфера, деревенская.

- Такая была задача. Новиков очень удачно вошел в проект, сделал «Веранду» модным местом. Аркадий – блестящий концептуалист, он прекрасно умеет создавать рестораны и управлять ими. В результате открыл свою замечательную «Галерею», выставляет там фотографов. Ресторан с точки зрения галерейной деятельности – формат необычный и требует особенного внимания. Как правило, все зависит от личности. Для всего развитого мира искусство не является откровением. Это способ жизни, способ восприятия окружающего мира, энергетика, которую человек дополнительно может получать. Задача импресарио – таких, как Дягилев – популяризировать искусство. Было такое слово, для масс. Я использую другое: подсадить. Человека на искусство. Наверное, еще и заработать можно, и ради Бога.

- Ресторатору – наверняка: идея выставок позволяет обновлять ресторан и зарабатывать на этом. Люди будут приходить на новые вещи, на новые имена.

- Конечно. Например, Деллос устроил в ресторане «Шинок» антикварный магазин «Бабушкин сундук». Я не знаю, насколько это коммерчески успешно, но для меня это место сразу же привлекательно. Деллос тоже открыл, как и я, свое декораторское бюро и занимается дизайном и предметами искусства в своих ресторанах. Хороший интерьер – это уже победа. Если вам там уютно, если вы становитесь интересны самому себе в этом интерьере, то слава Богу. Ваша внутренняя гармония и есть задача любого актуального заведения. Концепция моего ресторана «Кандинский» была основана на этом: с помощью сочетания света и цвета – зала, интерьера, блюд, их подачи – создать сочетание с душевным и эмоциональным состоянием гостя. Выбор цветовой гаммы позволяет определить настроение и в соответствии с ним подобрать меню. Связаны цвет и вкус, цвет воздействует на физиологию. Кандинский – теоретик синтетического искусства: синтез цвета, линий, синтез композиций. Он пытался – и у него это получилось – связать музыку и живопись. Сегодня это уже нормальное явление, сегодня уже пытаются запахи привязать к музыке и к живописи.

- Искусство – это и есть воздействие на физиологию: состояние физиологического ужаса или восторга.

- Этой идеей не прониклись коммерческие партнеры, она для них слишком сложная. Предварительный промоушн дал помещению дорогих арендаторов, цель была достигнута, а внутреннее содержание перестало кого-либо интересовать. «Кандинский-Центр» существует теперь не в том виде, как я его себе представлял. Имя теоретика искусства используется в коммерческих целях, и меня это не привлекает. Сегодня людей, которые могут родить какие-то идеи и развивать их, меньше, чем людей, которые могут на это дать деньги. Если в основе заложена чистая коммерция, лучше художникам просто в такие проекты не влезать. Нельзя позволять выкручивать себе руки. «Я же заплатил, значит, ты должен сделать так». А в чем тогда суть сотрудничества? Для творчества не остается возможности. Сегодня я делаю свои проекты, скромно, стараюсь ни от кого не зависеть. Сделал хороший выставочный зал: без какого-то особенного масштаба, в обычном доме, в цокольном этаже, в стиле андеграунда 80-х, когда устраивались квартирные выставки. Квартира с точки зрения потребления искусства. Конечно же, не будет широкой рекламы, наоборот. Но, поскольку любая тусовка для своих загибается от отсутствия свежей крови, могут приходить люди со стороны, только с условием, что это им будет интересно. Вы там и поесть сможете: котлет, макарон, это сто процентов. Будет тетенька готовить. И подавать на большой стол в большой комнате.

А в основном я стараюсь в Москве сейчас не работать, как-то душно. Сейчас меня интересуют базы отдыха. Кондовое, советское – одно название осталось, их идеология, конечно, совсем другая. Думаю, наша лыжная база будет лучшей в России.

- Не горнолыжная?

- Горнолыжную мы уже построили  прошлом году, шале – такое швейцарско-русское. Много мебели старинной туда отправили, ковры ручной работы, как раз для горнолыжного места. Ковры – это колоссальная энергетика, которую можно только прочувствовать. Два года ткали ковер. Раньше времени было больше. Общались с вещью – а энергия всегда материальна. Я не могу двадцать проектов в год делать. Я могу делать два-три. Делать это хорошо. Тратить на это много времени. Могу вам сказать, что эксплуатация своего ресторана приносит больше прибыли, чем создание ресторана на заказ. Казалось бы, построй себе и зарабатывай. Но мне-то интересно немножко другое: создавать атмосферу, и я отношусь к этому как к искусству. Наверное, это можно назвать воспроизведением реальной культуры.